Осенью 1993 — мне было тогда 20 лет и я учился на архитектурном факультете в Риме — я сидел в перерыве на лавочке в знаменитом парке «Villa Borghese», возле маленького озера и с усилием пытался докопаться до тайны человеческого бытия. Это было очень напряженное время — после нескольких лет занятий философией и после некоторого первого соприкосновения с эзотерикой я все больше задавался вопросом о том, где же собственно находится ключик к пониманию смысла жизни.

Я пытался найти ответ, который был бы для рассудка современного человека чем-то, что имеет свое обоснование в самом себе, без догм и веры. И вдруг мой взгляд упал на одного из голубей, расхаживающих взад-вперед возле моей лавки. Я увидел перья различных цветов и был впечатлен сложностью и красотой их сочетания. И тогда мне подумалось: «Развитие человечества не может завершиться, пока мы не понимаем, почему каждое отдельное перо такое, какое оно есть». И тут же я почувствовал, как словно некий силовой поток прошел через центр моей головы, после чего пришла потрясающая мысль: все есть мышление, человек живет в мышлении, в потоке бытия мысли и оттуда смотрит на феномены мира, открывающиеся ему в форме чувственных восприятий. Человек сам ЕСТЬ на самом деле мышление, не обычное повседневное мышление, но живой поток мышления. Точнее сказать: он часть потока мирового мышления, где он является воспринимающим и где он движется. Все вещи — это выражения мирового и человеческого мышления и могут поэтому раскрываться посредством живого мышления. В тот момент это стало для меня непосредственным внутренним восприятием, в один момент основательно изменившим мою жизнь.

В последующие месяцы я занимался тем, что пытался применить это мое новое мировоззрение в различных областях: истории, искусстве, философии и везде у меня было ощущение, что я наконец-то вижу вещи в свете истины. У меня сложилось что-то вроде собственной философской системы, которую я назвал «мысле-бытие». Я считал это большим открытием (историю философии я ведь знал достаточно хорошо), пока осенью 1994 не прочитал «Философию свободы» Рудольфа Штайнера. Я был глубоко потрясен, увидев, что кто-то пришел к тем же выводам, что и я. Тот факт, что мыслям, данным в «Философии свободы≫, я пришел самостоятельно, вселяло доверие к эзотерическим рассмотрения Штайнера. Я был уверен, что человек, исходящий из такой философской основы, также и в области эзотерики должен говорить совершенно трезво. Книга «Теософия≫ даже по своему содержанию показалась мне эзотерическим отражением «Философии свободы», что еще больше убедило меня в достоверности антропософии.

Однако в процессе изучения антропософии все вдруг стало намного серьезнее. При переходе от философии к духовной науке возникли новые вопросы, самым большим из которых был следующий: «В каком отношении к физическому телу находится существо человека («мысле-бытие» по моей прежней интерпретации)? Каким было бы правильное отношение индивидуальности к своему физическому телу?». Дополнительная формулировка вопроса была: «Как человек, пока он еще не достиг ступени посвящения, может сознательно жить так, чтобы это соответствовало духу?». Такая постановка вопроса вовсе не была для меня абстракцией, но она задевала меня вплоть до чувств, вплоть до телесного самочувствия, она была экзистенциональной, жизненно важной. Я чувствовал, что при серьезном углублении антропософии весь жизненный уклад человека не может оставаться неизменным, но должно наступить принципиальное изменение, даже если он не пришел еще к непосредственному духовному созерцанию.

В течении ряда лет и благодаря болезням и состояниям истощения, которые ведь при достаточном внимании могут привести к более осознанному восприятию собственного процесса инкарнации, я все больше замечал, насколько сильно и неосознанно человек идентифицирует себя со своим телом и со своим внешним положением в мире и как это обстоятельство становится причиной возникновения иллюзорного Я (Эго) и соответствующего отношения к миру (Майе). В идеале, думал я, человек должен был бы уже до посвящения, в повседневной жизни учиться отличать истину от иллюзии. Он должен постепенно учиться рассматривать все феномены в свете духа (это уже содержалось в идее «мысле-бытия»), понимать самого себя как духовное существо, свое же Эго рассматривать как иллюзию, как результат идентификации с телом. Сложность в том, что сегодня все это больше нельзя достигнуть в форме старой аскезы, отойдя от мира, уйдя в монастырь, но нужно именно из этого нового сознания действовать в мире — внутренне и внешне. Обособление от мира и преодоление физического путем умерщвления плоти и отречения были уместны в то время, когда индивидуальность еще не была в состоянии импульсы и влияния тела побеждать и контролировать собственными, внутренними силами, поэтому такие импульсы нужно было ослаблять и подавлять внешними средствами. Напротив, задача нашего времени состоит в том, чтобы действовать силами нашего Я вплоть до материи — начиная с собственного тела — таким образом способствуя постепенному одухотворению вещества.

На этом пути я заметил, как старые практики «беспрерывной молитвы» сегодня должны быть заменены постоянным, похожим на молитву внутренним действием. Эта непрерывная (в идеале) концентрация, с другой стороны, держит человека в постоянном сознании относительно его собственного положения в мире и препятствует снова впасть в отождествлением с физическим. Благодаря этому создается некая сознательная внутренняя дистанция между Я и физическим телом, позволяющая объективно воспринимать процессы, разыгрывающиеся между двумя полюсами.

Собственный опыт в этой области помог мне высказывания Штайнера о живом мышлении и о некоторых аспектах пути ученичества связать с конкретными переживаниями. Особенную роль в этом отношении играет первое «письмо Михаила» в «Антропософских руководящий положениях» (GA 26), которая называется «В начале эпохи Михаила». Это письмо можно было бы охарактеризовать как чрезвычайно сконцентрированное описание живого (михайлического) мышления и пути к нему. Его сжатость препятствует многим подойти к точному пониманию описанного в письме ≪мышления сердца≫. Возможно только при неоднократном чтении, каждый раз пытаясь вчувствоваться в текст (как это делается в медитации), можно развить в себе внутреннее чувство относительно природы живого мышления. В нескольких строчках в конце письма находишь впечатляющее описание процессов, которые ведут к возникновению нового вида мышления:

«Кто умеет обращать внимание на такие вещи, тот мог бы узнать, что за переворот в отношении мыслительной жизни людей совершился в последней трети XIX века. Прежде человек мог чувствовать лишь то, как формировались мысли из его существа; с указанного периода времени он может подняться над своим существом; он может направить способность восприятия и постижения в духовный мир; там навстречу ему выступает Михаил и являет себя, как издревле родственно связанного со всем творением мыслей.

Михаил освобождает мысли из области головы; он расчищает им путь к сердцу; он освобождает воодушевление из сферы эмоций, так что человек с душевным самоотвержением может жить во всем том, что позволяет приблизиться к себе в свете мысли. Эпоха Михаила началась. Сердца начинают иметь мысли; воодушевление изливает больше не мистический мрак, но несомую мыслями душевную ясность. Понять это —значит принять Михаила в область своих жизненных сил. Мысли, которые ныне устремлены к постижению Духовного, должны рождаться из тех сердец, которые бьются для Михаила как пламенного правителя мыслей Вселенной».

Центральным положением, находящимся в непосредственном отношении к выше описанному опыту является то, что «с указанного периода времени он (человек) может подняться над своим существом». Способность подняться над своим существом называется здесь единственным условием для следующего шага («направить способность восприятия и постижения в духовный мир»), ведущего к новому отношению к Михаилу. По-настоящему, во всей их конкретике понять значение этих простых слов —«подняться над своим существом» —это, пожалуй, первоочередная и самая большая задача людей, ищущих современное, осознанное отношение к духовному миру. За этой формулировкой стоит множество высказываний Рудольфа Штайнера о необходимости учиться смотреть на себя как бы со стороны, извне (через такие упражнения, как, например, обратный обзор), но также и все его другие указания (шесть сопутствующих упражнений, восьмичленная тропа и т.д.), призванных привести к очищению души и тем самым к освобождению от импульсов низшей природы. Целью этого пути является достижение состояния, в котором человек может сознательно подняться над собственным существом, что означает в то же время рождение (или, точнее, пробуждение) нового, высшего существа, отличающегося от повседневного Эго, но которое дальше остается деятельным и связанным с физическим миром. Я назвал бы этот момент собственно пробуждением души сознательной.

Переживание этого пробуждения очень похоже на выход из сна, в котором не воспринимаются причины собственных действий и чувств и в котором человек большей частью живет под влиянием таких причин. После пробуждения подсознательные импульсы начинают восприниматься как объективные силы, и притом не только те, которые живут внутри, но частично также и те, которые действуют везде во внешнем мире. Благодаря этому мир познается совершенно по-другому. Мышление само становится все больше процессом восприятия —восприятия сил, которые проходят через сердце и там получают свою оценку (≪он освобождает мысли из области головы; он расчищает им путь к сердцу»). Сердце становится органом восприятия для качеств мысли:

«Когда человек чувствует себя как свободное существо вблизи Михаила, то он находится на пути к тому, чтобы нести силу интеллектуальности в себя как в «целостного человека»; правда, он мыслит головой, но его сердце чувствует тьму или свет мысли…» (из письма «Космические мысли в действиях Михаила и в действиях Аримана», в GA 26).

Развитие живого мышления является в этом смысле не результатом упражнения или усиления обычного мышления, но следствием внутреннего изменения человека. Можно было бы возразить, что Штайнер ведь сам писал, что усвоение мыслей «Философии свободы» является путем к живому мышлению. Но если точнее рассмотреть содержание «Философии свободы», то замечаешь, что, также и в этом случае, речь идет о развитии созерцательной позиции в отношении мышления (наблюдение мыслительной деятельности), а не о сложных логических демонстрациях философских идей. Это значит, также и в смысле «Философии свободы», нужно подняться «над собственным существом» и быть в состоянии объективно рассматривать внутренние процессы, с которыми обычно себя идентифицируешь и которые не осознаешь und in die man sich unbewusst bewegt. Не случайно подзаголовок «Философии своды» звучит: «Результаты душевных наблюдений по естественнонаучному методу».

Подобным же образом можно связать выражение: «Он (Михаил) освобождает воодушевление из сферы эмоций» с освобождением человека от меняющихся эмоциональных состояний, так что воодушевление или подобные чувства могут возникать как результат отдачи тому, «что позволяет приблизиться к себе в свете мысли» (что означает без влияния эгоистических чувств). Это же повторяется в примыкающему к этому высказыванию: «Воодушевление изливает больше не мистический мрак, но —несомую мыслями душевную ясность».

Поднятие над собственным существом, которое для современного человека является реальной возможностью, не просто связано с развитием мышлением сердца, но само по себе есть предпосылка для сознательного отношения к духовному миру. На этот факт в первом Письме Михаила указано следующим образом: «Он (человек) может направить способность восприятия и постижения в духовный мир; там навстречу ему выступает Михаил…». На самом деле шаг за границы эгоизма уже является шагом в духовный мир, благодаря чему существа этого мира становятся для внутреннего восприятия намного конкретнее и реальнее. Этому внутреннему восприятию является тогда Михаил как существо, обращающее внимание человека на ответственность, связанную с земным воплощением и с борьбой за развитие человечества, чтобы человек стал способным встретить сущность Христа как собственно источник любви. Эта встреча подготавливается через шаги в развитии, которые Михаил в существе человека побуждает сделать и которые он сопровождает.

То, что эта возможность пробуждения от иллюзий может переживаться сегодня как требование ко всему человечеству, показывают уже такие явления массовой культуры, как фильм «Матрица», который большей частью с крайней метафорической точностью передает образ сложных внутренних процессов, связанных с преодолением повседневной майи. С другой стороны, именно новые компьютерные технологии предлагают в форме виртуальной реальности удобный суррогат открытия духовной действительности. Сюда же можно причислить и множество эзотерических и религиозных направлений, ведущих к обособлению человека от реальности, как более легкий путь ухода от тяжелых обстоятельств этого мира.

Это ответственность тех, кто в силу своей судьбы развили в себе, пусть даже начальное, ощущение в отношении задач антропософии, с достаточной силой идти путем, ведущим к мышлению сердцем и к пробуждению истинного Я человека, даже если жизненные привычки и социальные обстоятельства порой кажутся непреодолимыми. Потому что только таким путем получаешь возможность из реального понимания действовать для развития мира.

Использованы фото Красного окна Гетеанума

Впервые опубликовано в электронном журнале «Дитина Вальдорф+» №3, 2012