На подоле или на рукаве вашей одежды висит нитка. Никто, и вы сами ее не замечаете, но вышли на солнце (ваша тень перед вами) – нитка видна на тени совершенно отчетливо. Тень заметнее предмета.

Предметы пестры, внимание смотрящего разбегается, и впечатление теряет в яркости, в то время как тень суммирует форму, убирает пестроту, вместо рельефов и многоплановости дает рисунок на одной плоскости. В рисунке тут разобраться легко, и удивительно то, что он, будучи однотонным, не претендуя, следовательно, на многоплановость, дает все же почувствовать рельеф. В юрте ли кочевника при костре; в избе – при свете лучины, с которой кто-то выходит в сени; на улице, при свете фонарей или ярких фар автомобиля; в комнате со свечой, с электрической лампой, перед холщовой палаткой с фонариком – возникают, двигаются, вытягиваются тени.

Ребенок вечером, перед сном, поднимает в руке игрушечную лошадку, и на стену приходит тень – большая лошадь. Он приближается с игрушкой к лампе – тень растет, растет… «Если бы моя лошадь была такая», – мечтает дитя. Легко, бесшумно огромная лошадь бегает по стенам…

Вот основы теневого театра, давно людьми найденного, оцененного, пережившего различные периоды. Он был любимым национальным зрелищем в Южной Азии – при свете жаровни, на улице при звоне колокольчиков, с тенями, падающими от силуэтов из обработанной до прозрачности буйволовой кожи. Это – герои, боги, драконы. Показывали их и в другие периоды исто­рии, в Европе – в небольших театрах, трактуя изящно темы реа­листические.

Показывали и тени от живых фигур – в самом начале этого вида театра – в Китае, задолго до нашей эры. (Отсюда укрепив­шееся название «китайские тени»).

Подготовка

Начнем о театре с тенями от людей. Нужен боль­шой экран на сцене, идущий от самого пола, затянутый белой материей. По сторонам экрана должны быть кулисы, непроницае­мые для света. Зрители сидят по одну сторону экрана, в темноте. Лампа ста­вится на пол по другую его сторону на расстоянии четырех-пяти метров (источник света один).

Артисты с той стороны, где лампа, играют у самого экрана. Следует, как бы ни было это затруднительно, подмостить под ноги играющих доски на вышину лампы, чтобы на экране про­ецировалась вся фигура целиком.

Как видите, тень – «вещество», хотя и дешевое, и универ­сальное, и во многом необычайно удобное, но со своими причу­дами. Надо приспособиться, привыкнуть к этим причудам (зако­нам света). Когда приспособитесь, вы увидите, как тень по­кладиста. Пример: надорванная бумага на голове оказывается лучшей шляпой; части лица, прилаженные из бумаги, органиче­ски срастутся с самим лицом; деревянный медведь-дергунчик, показанный на расстоянии от экрана, будет настоящим мед­ведем.

Темы для теневого театра, в котором играют люди, найти не совсем легко, но их много. Надо останавливаться на таких, где действие может передаваться через ряд сменяющихся отдельных комбинаций, композиций, с ярко выраженным движением, по­ложением фигур, характерных для темы.

В теневом театре можно дополнять человеческие формы: удлинить пальцы, нос, изменить голову и тело вырезанными пло­скостями (из фанеры, картона). На экране разницы материалов не будет. Лишь бы сливался силуэт дополнения с натурой.

Репетируйте сразу с экраном, на экране. Не поддавайтесь от­чаянию от первой репетиции. Это не будет, собственно, «первая репетиция», вы узнаете только «материал» тени. Материал, ко­торым надо уметь пользоваться. «Только материал», но это «только» больше, чем все остальные репетиции вместе взятые. Вы познакомитесь с тенью своей и партнера, привыкнете «чув­ствовать за тень».

На тени все видится без излишних подробностей. Одна суть дела. Никаких рассеивающих внимание впечатлений (красок, рельефа). Движение и форма. Тень – это схема, но схема, сделавшаяся красавицей.

Действие

В теневом театре с тенями от живых людей легко достигаются неожиданные ситуации.

…Поединок на шпагах. Шпаги скрещиваются в воздухе. Один из противников проткнул другого насквозь, и они замерли в этом положении. Потом оба подпрыгнули и легко подлетели к самому потолку, и вниз не вернулись. (Трюк, при котором надо перескочить через источник света.)

…Человек с длинными волосами сел на стул в профиль. Мальчик завесил его салфеткой и большими ножницами (настоящими) начинает энергично стричь. Волосы летят вниз длинными локонами (волосы бумажные), но тут же вырастают вновь. Потом тот же мальчик льет безо всякой опаски ему на голову и за воротник воду из преогромного кувшина. Вода настоящая, но льется не на голову, как видится на тени, а на четверть метра глубже, и попадает в таз. Тень от воды замечательно красива.

А можете ли вы догадаться, как на тени распилить (пилой) любого человека пополам, и он будет постепенно на ваших глазах раздваиваться и на две стороны разваливаться? А потом сложится обратно и уйдет невредимым. Источников света – два. Сперва они стоят один за другим, а потом их медленно раздвигают в разные стороны. Экран при этом должен быть слегка наклонен на публику.

…По сцене прошел Пастух в коротком хитоне с вереницей барашков и коз. Пастух живой, животные из фанеры, их тянут веревкой, идущей невидимо по полу, из-за кулис.

Спокойная юношеская фигура античного Пастуха вызвала аплодисменты, особенно когда он, не торопясь, пальцем подманивал козочку, остановившуюся посреди экрана.

…Пробежал Кентавр (Кентавр – юноша, к пояснице которого крепко приделано фанерное конское туловище). Нимфы зовут его. Как врач древности, Кентавр воскрешает убитого юношу. Он льет на него «живую» воду из амфоры (фанерной, позади привязан кувшин с водой, а льется она в таз, поставленный за «убитым»).

Еще одна возможность: «тени» без тени

К теневому театру относится и такой, где играют не тени, а люди, видимые как черные силуэты на ослепительно светлом фоне (источник света за экраном). В жизни нас тоже окружают подобные силуэты. Надо только увидеть их. Например: Паровоз движется черной массой. Силуэты вагонов бегут но насыпи, мелькая прорезами окошек. И все плоско. Закатное небо играет роль экрана.

На снежном поле двигается вдали вереница санок величиной с зерно. Черная лошадка, черная дуга, черная фигура в санках. Роль экрана играет снежное поле.

В январском тумане в городах Франции улицы превращаются в молочно-белый экран, на котором передвигаются силуэты ло­шадей, автобусов, людей. Только по сравнительной густоте тона фигур знаешь об их расстоянии от «экрана», от себя.

Плоскостные силуэты бывают в жизни. В постановке «Фамира Кифаред» Камерного театра спек­такль начинался сценой, видимой силуэтно: черные, чернее чер­ного фигуры греков появились на светящемся фоне задника. Четко рисовались играющие руки, крутые завитки причесок. Те­ряя краски и рельеф, фигуры выигрывали в ясности читки и це­леустремленности, в способности сосредоточить зрителей.

Кругом темно, но море еще светится от недавно зашедшего за выпуклость нашей планеты солнца. По самому краю гальки, заливаемой волной, прошли гуськом четыре вола, и между ними два погонщика. На фоне светящегося моря получились четкие плоскостные силуэты. Волы прошли, и не стало слышно даже звона камешков от их ног. От камней, составляющих крутой грозный берег черноморского побережья, отделился человек.

Движимый примером удачных силуэтов волов, он стал изобра­жать, для опыта, первое попавшееся – взвилась на мужествен­ной свободной левой руке тальма, заработала шпага (палка с морского берега) в поднятой правой; надвинулась шляпа с плюмажем (сухие водоросли), все – одинаково угольно-черное. Ноги – в шелковом трико (голые) – выступали героически.

Тальма превратилась в покрывало, затем – в шлейф, когда была сцена с дамой. Потом, так как изображалась французская песня про исторического Мальбрука (сто тридцать строк в песне – есть что показать и посмотреть в этой наивно-героиче­ской повести Мальборо!), на поднятых высоко руках та же тальма вытянулась в прямой задрапированный гроб. Ведь тень уничтожает разницу материалов.

Что нужно знать «теневому» актеру?

Что значит играть в театре теней? В театре теней нет ми­мики. Есть выражение тела. Играет не лицо, а тело. Играя для теней, надо все время иметь в виду тень – надо как бы рисовать на полотне экрана, но не карандашом, не ки­стями, а всем своим телом. Надо, следовательно, быть художником, чтобы играть в те­атре теней. Теневой театр, как и кукольный, это театр более ху­дожника, чем актера. В нем большее значение, чем фас, имеет профильность, как в египетских фресках и барельефах. В нем тоже, как и в египет­ских изображениях, отсутствует мимика, а состояние человека передается движениями рук и ног.

В театре теней нельзя нагибаться, кланяться публике (лицом к экрану): получится укорачивание фигуры, ничего не выражаю­щее. Играя, приходится все время смотреть на свою «картину» боковым зрением больше, чем прямым. Смотреть на себя «со стороны». Нельзя уходить в глубь сцены. Фигура тогда станет расти, и впечатления ухода не получится. Напротив, будет ка­заться, что фигура приближается.

Когда на пятиметровом экране играла Нимфа, то актриса, изо­бражая ее ужас, отходила в глубь сцены и вздымала руки кверху, как фурия, раскрытыми пальцами заполняя весь экран. Го­ревала над телом убитого, склоняясь вбок, скорбно протягивала руку, припав лбом к ней,– и это было действенно, как графиче­ская композиция, как скульптурная группа. Призывала, подняв руки, энергично, одними ладонями. Танцуя и прыгая вокруг воскресшего, подбрасывала кверху легкий шарф, который про­черчивал на белом фоне, взлетая, вертикали, падая – волно­образные линии.

Практический совет: ноги должны быть без чулок, даже если они в туфлях. Тень сразу четко обнаружит неприятные мелкие складочки трико на контуре силуэта. Ее не обманешь! Голые руки, голое тело делают постановку легкозвучнее.

В заключение

Итак, тень – это схема, схема-красавица. Хотите убедиться в полноте жизни теней? Могущество ее открывается с крыши дома, с горы, с аэро­плана. Взгляните оттуда на стоящие внизу дома, деревья: удивит сила формы падающих от всего этого теней и эфемерность, игрушечность самих предметов.

Военные маскировщики знают, что легко замаскировать от наблюдателя на аэроплане идущую колонну солдат, но очень трудно – падающую тень от предметов, ясно читаемую с неба, потому что оттуда видна она без сокращения. Для па­дающей тени пришлось изобретать в военном мире специальную маскировку, сравнительно более сложную и хлопотливую, чем для предметов. Тень только кажется эфемерной: это очень осно­вательное «существо», на которое вполне можно положиться (по­луденная тень, солнечные часы).

Какой же универсальный краскомаскировщик принялся за­крывать от театрального люда, как играющего, так и смотрящего, эту стихию, быть может праматерь театров, рисунок (первосорт­ный), даровым образом везде пребывающий, ждущий только, чтобы его изловили.

Мы привыкли видеть тень в сокращении, с высоты менее двух метров нашего роста, падающей на горизонтальную пло­скость земли под ногами. Аэроплан приучит, в новый период на­шей истории, иметь о ней другое понятие.

Древний, как первая тень на земле; значительный, потому что тень есть непременное свойство материи; основанный на элементах и эффектах, недоступных другим театрам, – таков Театр теней.

Эту главу (о театре вырезанных силуэтов) вы сможете прочесть в удивительной книге Нины Симонович-Ефимовой «Записки Петрушечника и статьи о театре кукол», написанной автором в 1946 году.

Вперше опубліковано в газеті «Дитина» №1, 2001