2 глава

Внезапно Мерзов проснулся. Это произошло настолько неожиданно, что он сначала даже не понял в чем дело. За плотными занавесками уже было светло, и вся комната была наполнена утренним серым светом. Тут же посмотрев на часы, лежащие на прикроватной тумбочке, Николай Александрович очень удивился: серые стрелки на старом циферблате показывали 7:57. Получается, что он самостоятельно проснулся чуть больше чем за час до своего будильника, по которому вставал уже который год. С Мерзовым такое случалось довольно редко, но, тем не менее, это обстоятельство смутило его намного меньше, чем то, которое он осознал только через какое-то время. Дело было всё в том, что прошедшей ночью Николаю Александровичу ничего не приснилось. Конечно, это было не в новинку, потому что сны ему снились редко, а если и снились, то зачастую какие-то кошмары и бредни. Тут дело было в другом. У Мерзова не было ни малейшего ощущения, что он вообще спал. Вся его ночь пролетела за щелчок. Просто БУМ – и он проснулся. Его сон походил на тот, который обычно видит человек, изрядно выпивший лишнего, перед тем, как лечь спать. И хоть Николай Александрович был послушным гражданином и употреблял очень редко, всё же у себя в голове он связал эти два факта. Он стал вспоминать, не пил ли чего вчера перед сном. Однако через какое-то время, договорившись с самим собой, что вчера ничего такого не было, он успокоился.

Осознав, что у него еще полтора часа до выхода, Мерзов решил уже не ложиться спать, а потратить это время на что-то другое. Он вспомнил, что вчера не сходил перед сном в душ, и посчитал правильным освежиться сейчас перед работой.

Помывшись и побрившись, Николай Александрович пришел на кухню и захотел сварить себе чашечку кофе, чтобы хоть немного компенсировать сегодняшний недосып в один час. Поставив кофе на огонь, Мерзов включил телевизор и стал смотреть какое-то утреннее кулинарное шоу. Он очнулся только тогда, когда за спиной послышалось шипение. Мерзов налил себе полчашки кофе и стал нервно убирать остатки с конфорки. Домыв плиту, он с блаженством опустился на стул, стал потягивать кофе и слушать, как правильно нужно готовить яичницу по-французски. Через некоторое время его стал раздражать убаюкивающий голос ведущей. В надежде найти какую-нибудь утреннюю сводку новостей, Николай Александрович переключил пару каналов, но не найдя ничего толкового, и вовсе выключил телевизор. В тишине ему стало как-то скучно, и он решил себя развлечь размышлениями вслух о вчерашней, так его заинтересовавшей новости. Однако быстро отбросил эту идею, так как привык все свои мысли и размышления по поводу новостей обсуждать на работе. Ближайшие минут пятнадцать Мерзов провел в раздумьях о вчерашнем вечере и предстоящем дне. Потом он решил пойти на балкон и выкурить первую на сегодня сигарету. Уже докурив и возвращаясь на кухню, он глянул на часы и понял, что время, которое он вместо сна хотел потратить на что-то другое, уже практически истекло, и что скоро он начнет опаздывать. Мерзов разозлился, потому что очень любил все, особенно свое время, держать под контролем. Но делать было нечего и пришлось одеваться и собираться на работу в темпе вальса, что было как минимум оскорбительным.

На работу Николай Александрович пошел путем, которым ходил чаще всего. Вокруг снова были старые девятиэтажки, похожие на запыленный тетрис, снова стояли высокие фонари, которые вечером освещали самые темные закоулки дворов, а при дневном свете выглядели какими-то беспомощными и бесполезными. Деревья, которые в это время года уже совсем голые, стояли по обе стороны дорожки и мерзли; сигналили машины, нагло заехавшие во дворы. По дороге можно было встретить совершенно разных людей. Вот мимо быстрым шагом, чтобы не опоздать на работу, идёт мужчина средних лет; он в очках, которые не снимает даже на улице, хотя они предназначены для работы за компьютером. В руках у него чёрная сумка. А это молодая девушка в ярком пуховике и шапке в виде лисички, ведёт еще сонную дочку в детский сад. Неспешно и с опаской навстречу бредёт бомж. Он одет в чёрное затертое пальто. Помимо мучающего похмелья ему еще дико холодно. Пожилая женщина ледяными пальцами открывает свое ателье. Ее волосы покрашены в грязный блонд, а на носу примостились дурацкие очки. Местный наркоман в спортивном костюме от «Umbro», которого встречаешь далеко не первый раз. Его как всегда трясет и носит из стороны в сторону.

Мерзов всё это видел миллион раз, это уже стало для него неинтересной обыденностью. Сейчас его интересовало совсем другое. Он шел вприпрыжку по бетонным плитам и даже что-то напевал. Настроение у Николая Александровича было просто прекрасное. Его тешила одна только мысль об обеденном перерыве, где он наконец-то сможет выплеснуть все мысли и эмоции, съедающие его изнутри со вчерашнего вечера. В отличном расположении духа Мерзов дошел до дверей конторы.

Хлопнув входной дверью, на которой круглый год висели новогодние колокольчики, Мерзов очутился в большом помещении. На окнах висели жалюзи, поэтому дневной свет только вполсилы пробивался вовнутрь. В этом большом, но таком узком пространстве, пропахшем краской принтера и клея, работало, по меньшей мере, около полусотни человек. Каждый был занят своим делом, и только изредка поглядывал на часы. Попутно приветливо со всеми здороваясь, Николай Александрович дошел до своего рабочего места. Сев за стол, он аккуратно разложил все вещи, удобно пододвинул стул и начал рабочий день.

Работал Мерзов долго и старательно, лишь бы убить время до обеденного перерыва. И вот, обзвонив кучу клиентов и разобрав гору разных бумажек, он наконец-то решился взглянуть на часы. До обеденного перерыва оставалось всего шесть минут. Николай Александрович отложил работу, и стал прокручивать в голове все, о чем хотел сказать. Когда стрелки на часах стали показывать два часа после полудня, все закончили работать и в большинстве своем стали стягиваться в столовую, где обычно и происходили дискуссии.

Первым разговор о вчерашних новостях завел Сашка «Спорщик». Он очень любил поговорить, но никогда не был согласен со своим собеседником и все время спорил, пока тот не сдавался, поэтому и получил такое прозвище на работе. Сашка спрашивал всех вокруг, кто еще знает о сегодняшнем митинге, уже заранее зная ответ. После нескольких утвердительных кивков, он решил высказать свое мнение насчет этой ситуации.

Саша говорил недолго, но суть заключалась в том, что он и так доволен своей жизнью и претензий к властям не имеет, а посему на митинг точно не пойдет, потому что считает эту идею в корне глупой и несуразной. В ответ он услышал несколько насмешек и мнений о том, что на митинг он не хочет идти, потому что просто боится за свою шкуру, но Саша самозабвенно стал это отрицать. Потом кто-то сказал, что согласен со «Спорщиком» и полностью разделяет его позицию. Мнения расходились, но в основном коллеги Мерзова говорили о том, что правительство и так много делает для граждан, чтобы еще против чего-то протестовать. А те, кто участвует в подобных мероприятиях просто аморальные уроды и психи, которые хотят развалить Нашу Великую Державу, и в результате самим прийти к власти.

– Да что вы здесь вообще все несете?! – эта фраза раздалась настолько неожиданно, что все, затихая, плавно повернулись в ту сторону, откуда раздался громкий голос. – У меня нет слов, чтобы описать злость, которую я сейчас испытываю. Вам всем по тридцать с лишним лет, но из-за своей трусости или глупости, вы мелете какие-то бредни. Как можно восхищаться своей страной, если в ней господствует коррупция и кумовство? Если в стране демократией называют бессменное правление одного человека? Если здесь за любую критику или недовольство властью могут посадить в тюрьму? Это вообще как?! Вам по телику всем нагло наврали, а вы наивно поверили. Советую хотя бы иногда открывать глаза и думать своей головой. Все так часто говорят о том, как ужасно было раньше. А разве сейчас все как-то по-другому? Нет, просто никто не хочет этого признавать! И мы все с вами в этом живем. Но помимо того, что вы все сидите дома на жопе ровно и не хотите ничего менять, так вы еще только что называли последними словами тех, кто не готов такое терпеть. Кого рвет на части от несправедливости по отношению к людям. И кто готов выйти на улицу и об этом честно заявить. Как вы вообще смеете?! – Коля немного запыхался и остановил свою пламенную речь, чтобы перевести дух. Все остальные сидели неподвижно и смиренно смотрели на молодого студента. – Я искренне вас презираю, потому что именно из-за таких, как вы, мы и сидим в этом болоте. Именно из-за того, что вы просто боитесь за свою задницу, ничего не меняется. Можно долго говорить о том, как все у нас плохо, хотя у вас даже на это смелости не хватает, но пока каждый из нас не поймет, что поменять что-то можем только мы, все так и останется на своих местах. Желаю вам всем поскорее к этому прийти! И да, если кому-нибудь интересно, то я, Николай Владимирович Бухарев, честно заявляю, что и сам иду на сегодняшний митинг. И, так же как и все остальные, кто там будет, собираюсь показать нашей многоуважаемой власти, что не намерен и дальше жить в таких условиях. – С этими словами Коля резко развернулся и пошел к выходу. На какое-то мгновение глаза Мерзова встретились с глазами Коли. Этот молодой человек смотрел на Николая Александровича полный ненависти и презрения. У Коли покраснело лицо и вздулись вены на шее. Выглядел он пугающе. Мерзов не выдержал этого взгляда и быстро отвернулся. Дверь громко хлопнула.

Почти минуту все сидели в полном оцепенении. Все прозвучавшее было настолько неприемлемым и абсурдным, что каждый, молча, встретясь глазами с соседом, быстро понял, что обсуждать здесь собственно нечего. Первым пришел в себя Саша «Спорщик», который оповестил всех, что до конца обеденного перерыва осталось всего лишь девять минут, после чего, как ни в чем не бывало, распаковал свой обед и принялся есть. Все один за другим последовали его примеру. И только Николай Александрович тихонько выскочил из столовой. Ему было необходимо сделать срочный звонок – того требовал его гражданский долг.

Остаток рабочего дня прошел для Мерзова как-то незаметно. Выйдя на улицу после работы, Николай Александрович наконец вдохнул свежего воздуха, но даже он ему не помог. По дороге домой Мерзов не закурил. Он не обращал внимания на тени, снующие в окнах темных домов, не пытался угадать, о чем говорят эти люди. Он даже в какой-то момент подумал, что заблудился, потому что очутился в незнакомом дворе. Его мысли были заняты совсем другим.

Добравшись до дома, Мерзов поднялся к себе на этаж и открыл входную дверь. Он не стал ужинать и слушать новости. Наскоро переодевшись, он повалился в кровать, несмотря на то, что часы на тумбе показывали только четверть десятого. Этот день дался ему очень тяжело. Комната снова погрузилась в ноябрьскую ночь, и только свет фонаря из-за незадернутых занавесок, отбрасывал тонкую полоску света на стене.