Как отражаются семилетия?

Есть ли какие-то тенденции, которые можно прослеживать между семилетиями? Разумеется, но нельзя к этому относиться слишком буквально. Конечно, можно было бы готовить себя к тому, что если я был на море в 5 лет, помню, как я плавал и переживал особенное соединение ветра и воды, купался в этом и наслаждался, – то соответственно в 37 лет, например, поеду на море и буду переживать то же самое. Не так. Можно в некий момент обнаружить себя в каком-то особенном состоянии, особенной встрече и с каким-то особенным ощущением. И вдруг ты соединяешь это с тем, что ты переживал там, будучи на море, где нечто действовало на тебя физически. То есть это может быть какой-то метаморфозой, и тогда может стать очевидным, почему, например, то событие произошло с тобой тогда: ведь оно было подготовкой к тому, чтобы ты сейчас мог событие сегодняшнее воспринять именно таким образом.

Тогда начинаешь понимать, как все развивается на этой земле: это не линия, это очень красивый узор, который делаю я сам. И все, что было в прошлом – это не просто прошлое, это подготовка к будущему. И если я здесь в этом моменте своей жизни могу увидеть эту закономерность, я постепенно смогу прозревать в будущее.

Это не значит, что я могу предсказывать, но я могу осознанно в данный момент своей жизни направить свой жест туда, где смогу его осознанно применить.

Есть какой-то период, когда ты совершаешь множество поступков и за ними просматривается твой истинный жест; и есть много-много разных жестов, который суть не что иное как суета, которые вызываются быстрыми реакциями, но не тобой самим. Иногда это совесть может подсказать. Но если ты умеешь это видеть, то наступает момент, когда ты точно можешь сказать из собственного Я: «Я сделаю так и не буду страдать по этому поводу». Тогда ты сможешь отдать то, что действительно должен отдать.

Например, здесь ты просто не хотел отдать игрушку, потому что «она моя». Все, что в первом семилетии, оно мое. В семилетии 35–42 ты не могла расстаться с мужем, потому что «он мой». И в какой-то момент я понимаю: нет. Мой жест – это что-то присваивать, но он может быть хорош в другой сфере. А если он в сфере отношений с партнером, то это не тот жест. И тогда я начинаю видеть жест партнера, и это позволяет мне действовать так, чтобы каждый мог уйти в свою жизнь. Я могу спокойно сделать это из себя. И так происходит со многим. И когда я постигаю это в себе, тогда я могу помочь и другим людям с этим осваиваться.

Потому что это другая часть биографической работы. Я хочу, я понимаю, что я пришел в этот мир для того, чтобы выполнить свое назначение. Я переживаю нечто и сталкиваюсь с какими-то событиями для того, чтобы… Или они позволяют мне укрепить себя для этого своего назначения.

Понять свое назначение – это самое сложное. Отделить себя от того, что навешано обществом и самим собой. Потому что когда мы приходим сюда, то кроме назначения берем еще груз того, что должны выполнить, чему должны научиться. Если бы мы все выполняли только собственное назначение, то мы бы все прожили бы это время на Земле мимолетно, ангельски.

Я еще чему-то хочу научиться, и сталкиваясь с определенной ситуацией, могу ли я вынести из нее урок или нет? Не могу, не могу, не могу – и она повторяется, повторяется, повторяется… И потом я говорю себе: «Боже мой, каждый раз я нахожусь в таком месте, где из года в год мне говорят: “Слушай, а не подвинулся бы ты?” Я сопротивляюсь, держусь за стул и говорю: “Нет, это мое место, вы же видите!” И вдруг понимаю, что, в конце концов, если я за 10 минут до того, как меня начинают двигать, просто сам встану и пойду свободно, то вдруг мои ноги и попа освобождаются». Потому что на самом деле эти части тела – это наше будущее. Они ведут нас в то самое будущее неосознанно. Ты сидишь попой на стуле, и наконец до тебя доходит, что ты сам должен ее приподнять! И тогда ты получаешь облегчение, ты признаешь момент и сам принимаешь решение, а в ответ в то пространство, что освободилось, приходит твое настоящее.

И это правда невероятное счастье, если ты понимаешь свой маленький жест. Это невероятная способность. Это не для того, чтобы стать гадалкой или ясновидящим, но для того, чтобы видеть – зрить и прозревать в себе. И как только ты можешь видеть это в себе, ты можешь быть спокойнее по отношению к другому, можешь помочь и ему в своем спокойствии. Невероятно интересно.

И следующий момент – ты видишь, что «ага, есть еще что-то, что я несу в себе!» Я иду по земле, я оставляю след на земле и я несу в себе космос и много-много разных эпох, других жизней. И это уже становится совсем интересным. Хочется исследовать, а какие жизни? И можно пойти дальше… но не для любопытства. (Потому-то все это и не дано сейчас людям просто так – иначе оно было бы использовано слишком эгоистично.) Но как раз для того, чтобы в какой-то момент увидеть, что сейчас тот жест, который я обнаружил и осознал – совершенно логичен для Китая 12-го века. А здесь он каким-то образом проявляется в моем мышлении, и это мешает мне и окружающим. Уже я сам вижу, что мешает. Потому что действует слишком старомодно. Это примерно так же, как если вдруг ты ощущаешь, что одет в немодное платье. И тогда я ищу ему нужное применение и обнаруживаю, что в другой области он невероятно оправдан, и я позволяю ему там, в этой области процветать и помогать мне.

Я продолжу мысль, которую начала в первой части. Можно посмотреть на дело так, что первые три семилетия – это подготовка инструмента (в каждом из них укрепляется своя телесная сфера: физическое тело, эфирное, астральное), а последующие три семилетия – когда мое Я начинает пронизывать эти тела. Это время, когда я воспитываю эти нижние тела и в своем развитии, можно так сказать, спускаюсь в глубину видения мира и себя. Штайнер назвал его временем развития души ощущающей, души рассудочной и души самосознающей.

То есть в первые семь лет (21–28) я следую как бы немножко наощупь в мире своей души. 28–35 – я из себя начинаю достаточно рассудочно обустраивать все, что есть вокруг меня. Это время, когда «гнездуешься», строишь карьеру, делаешь много подобных движений. Но это и время, когда ты начинаешь очень много пониматьо себе, возможно, вот этот самый глубинный вопрос, доходящий до донышка. Потому что именно там находится этот период 31–33, когда в жизни у тебя вдруг происходит воскресение. Когда ты, доходя до донышка своей души, вдруг можешь пережить собственную смерть и воскреснуть. Когда, как говорилось, ты можешь отказаться от того, что ты «накрутил» на себя и вдруг остаться абсолютно голым и вернуться в этот мир самим собой. И чем больше ты учился чувствовать во втором семилетии, тем больше ты сможешь проникнуть своим рассудком в те глубины души, ты как будто схватываешь, как будто соединяешься с самим собой.

А 6-е семилетие 35–42 – это время души сознательной, когда я могу прозревать, осознавать. Действовать с тем, что я приобрел в том ритме. И это время, когда ты, с одной стороны, все еще достаточно крепок физически, а с другой – мало-помалу наступает кризис среднего возраста, когда появляется какая-то душевная изношенность. И если ты действительно плывешь по течению, то износ наступит очень быстро. Но осознание служит для того, чтобы как-то по-новому высветлить, что ты делаешь в этом мире. Как ты это делаешь, что с тобой происходит. И либо кардинально развернуться, либо делать все то же самое, но только предельно осознанно. Потому что после 42 лет очень вредно делать то, что делаешь, без желания. Это очень вредно для души.

И вот эти описанные три семилетия можно назвать таким кармическим осуществлением. А затем наступают следующие три семилетия, когда ты можешь действительно идти по жизни, отдавая то, что ты приобрел. То есть тебе сначала дают-дают-дают, ты втягиваешься-втягиваешься-втягиваешься, потом начинаешь с этим работать, много внешней активности и много внутренней активности. И вот, начиная с 42 лет, ты можешь больше отдавать. И отдавать, как сказать, прислушиваясь к потребностям другого. Не так, как бегает мама за ребенком, говоря: «Ну давай поешь уже наконец-то!», а отдавать зная, что именно ему нужно. Так, что он даже может не понять ничего.

То есть это время, когда, если все прошло благополучно, в тебе может появиться способность вслушиваться в пространство и понимать, чего оно от тебя хочет. Следующее семилетие (49–56) – это видеть в этом пространстве, а следующее за ним (56–63) – получать интуицию, буквально осознавать сразу…

Нам дается новые способности духовного слышания, видения, слияния с существом – инспирация, имагинация, интуиция.

То есть вдруг все сходится. И в этой интуиции, которая стоит напротив 0–7, ты просто весь как бы «оттуда» и действуешь потому, что космос знает, как тебе действовать. Здесь ты уже можешь открываться сам из себя.

Вопрос из зала:

– А насколько благоприятно заниматься духовными практиками и искать просветления в довольно юном возрасте 4-5 семилетия? Это действительно может соответствовать потребностям или просто навеяно модой?

Люди делают это очень по-разному, я всегда говорю, какая у нас чудесная молодежь сейчас. Но ведь всегда есть то, что ты делаешь потому, что это модно, или же потому, что ты действительно этого ищешь. Вопрос не в том, что они идут и ищут духовную практику, не важно. Можно было бы искать точно так же что-либо другое, ходить на концерты например. Можно ходить живописать, главное – с каким вопросом ты ходишь и чего именно хочешь. Хочу ли я сказать себе «Да», полноценно пройти эту жизнь, «сделать» эту жизнь, не улететь из нее.

Но, конечно, есть вещи, которые могут очень сильно навредить.

Например, человеку, который и так склонен к экзальтации, получить кусок холотропного дыхания. Потом надо уже применять особые методы, чтобы человек опять вошел в себя.

То есть, грубо говоря, вся задача биографии на этой земле – соединиться с самим собой. Все, что способствует соединению – это целительно и оздоравливающе. Все, что способствует разъединению – это как раз мы играем в сторону тех сил, которые не хотят, чтобы я прошел жизнь самим собой.

Это здорово, если в тебе есть вопрос «Какой путь я выбираю?», и духовный в том числе. И здорово, если ты пробуешь: ага, это – мое, это – не мое. Плохо, когда ты просто излишне это критикуешь и даже не допускаешь мысли им заняться, но это же и не значит, что нужно во все это обязательно погрузиться.

Примерно так же в определенном семилетии (14–21) ты должен испытать какие-то экстремальные вещи, и если тебя все время сдерживают, то ты все равно это сделаешь, но уже позже. Ко мне недавно пришел человек, который задается таким здоровым вопросом для тридцатилетнего: «Мне куда? Мне туда, где можно просто уйти в нирвану, спокойно раствориться в пространстве и наслаждаться этим пространством и не желать связываться с землей?» Это можно себе устроить, если поставить такую задачу. Или все-таки оставаться здесь? Подобный вопрос всегда время от времени всплывает. И тогда ты говоришь себе: «Ага, вот это мой способ уйти и вот это мой способ вернуться». А ты где-то посерединке. Как-то так.

Записаться на семинар по работе с собственной биографией